Испытываю я, однако, от этого сплошную подавленность… и это чувство с течением времени все нарастает. Мой дух разъедает не работа и не общество работяг, а все уменьшающаяся возможность быстренько разделаться с этим заданием.
Кажется, чем больше я наблюдаю в своем агентурном расследовании, тем больше мне становится непонятно, как совершаются эти кражи. Чем лучше я узнаю своих собратьев-работяг, тем больше убеждаюсь, что среди них нет несунов, даже мелких. Это не значит, что они страдают избытком честности, так как они столь же скоры стянуть все, что плохо лежит, как и все, с кем я когда-либо работал, хоть в школе, хоть в бизнесе. Просто отдаю дань плотности охраны фабрики, через которую надо пробиться.
Как я говорил ранее, нынче век специализации, и не один из встреченных мною работяг не достоин даже держать свечу в работе моего профиля. И понятно, что после недели усиленных поисков, когда я все еще не придумал, никакого плана слямзить товары, имеющего на мой взгляд достаточно шансов на успех, чтобы стоило испробовать его, я не мог убедить себя, что систему фабричной охраны способен разгадать какой-то любитель, даже самый талантливый.
Учитывая все это, я подходил к неприятному выводу, что у нас не только мало шансов найти быстрый ответ, но есть вероятность и вовсе не расколоть это дело. Такие мысли вызывают у меня большое беспокойство, приводящее к депрессии, так как я сориентирован на успех не меньше, чем все прочие.
К концу недели мое настроение окончательно падает, особенно когда мне вручают чек недельным заработком. Я не рассчитывал на те деньги, какие я зарабатываю в качестве работяги, так как Босс мне уже хорошо заплатил. Тем не менее я был удивлен, узнав, какую сумму принес мне мой недельный труд. По правде говоря, я снова поддался искушению преуменьшить. Я не был удивлен, я был потрясен… а это дело худое, спросите любого из Синдиката, потому, что в таком состоянии склонен выражать свое нервное расстройство физически.
Тот факт, что я не нуждался в указанных деньгах, означает, что я был лишь немного потрясен, поэтому потребовалось всего трое моих товарищей-работяг, чтобы оттащить меня от кассира, сообщившего мне эту плохую новость. Конечно, в то время в меня попали парой дротиков с транквилизаторами, которые, как мне говорили, обычно применяются компаниями на Базаре для разрядки кадровых отношений. Если ваша компания не следует еще этой политике, я от души рекомендую, так как она, безусловно, снижает износ кассиров и, следовательно, сводит к минимуму расходы на обучение новых.
Так или иначе, как только я утих до такой степени, что всего лишь швырял мебель, и кассир успокоился, то есть получил достаточно первой помощи, чтобы заговорить, он объяснил мне реалии жизни. Из моих заработков вычли не только стоимость вышеупомянутых кутежей, но также и плату за комнату, которая, если учесть, что названная цифра представляет треть суммы за это место ночлега, ставит ее на несколько делений выше самого шикарного курорта, где я когда-либо предавался своим декадентским удовольствиям. Представили также и подробный счет на каждую мелочь, отправленную мною за неделю в отходы, вплоть до последней крупинки эльфопыли. Я, конечно, полюбопытствовал было, как произвели такой подсчет, так как он указывает, что правила вычетов из оплаты труда на фабрике действуют эффективней, чем сдерживающие мои воровские порывы охранники. Но в то время я слишком возмущался вычетом по розничной цене, а не за потерю исходного сырья.
Выразить свое мнение о положении вещей мне не дает только объяснение Рокси. По его словам, меня не выделяли для каких-то особых придирок. Это общефабричная политика, от которой страдают все работяги. Он также сообщил, что что стоимость первой помощи кассиру вычтут из моего жалования и что оставшихся у меня денег не хватит на заход по второму кругу.
Из-за этого я вдвойне впадаю в унынее, когда состыковываюсь с Банни для нашей еженедельной встречи и обмена сведениями, так как я оказываюсь не только неудачником, но и нищим неудачником, а это самая худшая их разновидность.
— Что случилось, Гвидо? — Спросила она, когда мы встретились. — Ты выглядишь ужасно!
Как я говорил, у Банни отличная голова, но она все же телка и, значит, обладает безошибочным инстинктом на то, как поднять парню настроение, когда тот в беде.
— Я подавлен, — ответил я. — на этой фабрике ужасные условия труда, особенно если учесть получаемую нами плату…
В ответ на это Банни закатила глаза и простонала, выражая сочувствие.
— Ах, Гвидо! Ты говоришь точь-в-точь, словно… как ты их там называешь? Ах, да. Точь-в-точь как работяга.
— Это потому что я и есть работяга!
За этот ответ я зарабатываю сверлящий взгляд.
— Нет, ты не работяга, — говорит она очень даже жестко. — Ты сотрудник корпорации «М. И. Ф. », ведущий здесь следствие. А теперь прекрати свои негативные речи и давай поговорим о деле.
Мне приходит в голову, что у нее воистину необычное представление о том, как избежать негативного мышления.
— Как угодно, — говорю я, выдавая самое лучшее беззаботное пожатие плечами, которое я обычно приберегаю для выступлений при дворе. — С точки зрения дела я действительно зашел в тупик. После недельной работы я ничего не обнаружил и не имею даже самого туманного представления о том, где искать дальше.
— Хорошо! — Произносит она, расплываясь в улыбке, способной растопить айсберг, которых на Базаре попадается очень мало для испытания моей гиперболы. Я, естественно, удивился.
— Наверное, мои маленькие, но чуткие уши обманывают меня, Банни. Я правильно понял, ты сказала, что это хорошо, что я ни к чему не пришел в своем расследовании?
— Совершенно верно. Видишь ли, я со своей стороны на кое-что наткнулась, и если ты вытянул на фабрике пустышку, то, может, сумеешь помочь мне подтвердить мои наблюдения! А теперь, вот что мне от тебя требуется.
Следуя предложению Банни, я начал следующую неделю, вынудив бригадира поручить мне работать с инвентаризацией на складе. Он сперва поартачился, так как не любил выслушивать от работяг указания, как ему работать, но после того, как я напомнил ему, насколько малы предоставляемые владельцем пособия по госпитализации, он стал более разумным.
Для оказания помощи Банни мне надо производить двойную проверку поступающих на фабрику материалов и посылать ей внутрифабричной почтой лишнюю копию итогового подсчета за каждый день. Это меня порадовало, так как это работа не только легкая, но и предоставляющая мне свободное время для занятий собственной версией.
Понимаете, я все еще зол из-за того, что мне сократили жалование. И поэтому взял на себя проведение собственного неофициального исследования условий труда на фабрике, и поскольку я обладаю преимуществом обучения в деловой школе, чем большинство работяг себя не утруждало, то для меня становится очевидным, что положение в производстве дурно пахнет, похуже, чем «Собачье Безобразие».
Вот просто для примера: на завод принято нанимать существа всяких видов, многие из которых трудно описать, не впадая в натурализм. Вообще-то, в этом нет ничего удивительного, если учесть, что главный источник их вербовки — Базар, но это создает некоторые до скрежета зубного сильные несправедливости в шкале расценок.
Прежде чем возникнет неправильное представление, позвольте мне на минутку разъяснить, с какой точки зрения я смотрю. Меня лично мало волнует кто или что работает рядом со мной, лишь бы они могли выполнить свою долю работы. Заметьте, я даже не упомянул, что Рокси ярко-оранжевый, а Сион — розовато-лиловый, так как на мой взгляд, это не имеет никакого отношения к моему анализу их личностей и способностей. Признаться, мне немного не по себе находиться рядом с тем, у чего больше рук или ног, чем у меня, но это скорее профессиональная реакция, поскольку может случиться, что мы разойдемся во взглядах, а мой стиль боя предназначен для противника, способного нанести такое же число руками и ногами, что и я, но несколько лишних кулаков могут произвести большой перевес в исходных данных. И здесь во мне говорит скорее профессиональная осторожность, чем какое-то суждение об их значимости, как личностей. Упоминаю об этом просто на тот случай, если некоторые из моих замечаний о странных существах будут приняты за расистские обвинения, по которым меня никогда не осуждали. Не такой я человек.
Однако, как я говорил, на фабричном конвейере работают много странных существ. Но самое безобразное в том, что, хотя у некоторых из них есть лишние руки и они порой выполняют норму нескольких работяг, платят им так же, как и всем прочим. В то время, как некоторым может показаться несправедливой такая эксплуатация этих существ, я вижу в ней угрозу работягам с обычным числом рук и ног, так как компания явно сэкономит на расходах, если сможет нанять как можно больше первых, уволив при этом большее число последних.
